драккара и один кнорр. Все под одним флагом. Синий такой, а на нем какая-то рыба.

— Дельфин? — отец вдруг обрадовался. — Неужто дельфин?

— Мож, и дельфин, далеко было.

— Кай, скорее отмывайся. Глядишь, и разберемся мы с той тварью морской.

Я попросту засунул голову в ведро с ледяной водой и потер лицо, потом отряхнулся и пошел за отцом на пристань, а рядом прыгал Якоб, довольный, что ему позволили идти возле себя. Отец глянул на мальчугана и вдруг сказал:

— Глядишь, и у тебя будет скоро такой братец.

— Мать затяжелела?

— Давно уже пора. Не дело, когда один сын в семье.

— Это хорошо. Не все же ей со мной нянчиться!

— А у меня три брата и две сестры, — зачем-то сказал Якоб и тут же отхватил подзатыльник, мол, не лезь, когда старшие разговаривают.

На пристани уже собрался народ, кто с оружием, кто без. Сторбаш — не сказать, чтобы совсем уж маленькое поселение, от трех кораблей карлов мы отобьемся легко. Но если там будут хускарлы? Или того хуже, хельты? Или хотя бы один сторхельт? До недавнего времени высокорунному воину не за чем было воевать с нами и портить отношения с конунгом Рагнвальдом Беспечным. Но теперь в Сторбаше была та вещь, ради которой мог бы рискнуть любой воин, стремящийся стать равным богам, — сердце огненного червя. Участники сражения уже отплыли далеко, весть о своем подвиге разнесли широко, и кто-то отчаянный мог бы решиться напасть на херад, в котором самый сильный воин всего лишь на седьмой руне.

Впрочем, репутация конунга защищала нас. Беспечный-то он беспечный, да за свои земли порвет любого. Согласно песням и сказам, что доходили до нас о Рагнвальде, он упреки, оскорбления или угрозы встречал с улыбкой, не злился, не кричал в гневе, не стучал кулаком об стол или морду говорившего. Потому его и назвали Беспечным, как будто ему нет дела до недобрых слов. Да вот только потом с этими смельчаками случались несчастья. То погибнут в нестоящей внимания сече, то потонут возле родных берегов, а то и вовсе задохнутся, подавившись костью.

Отец, глядя на приближающиеся корабли, обеспокоенности не выказывал. Напротив, широко улыбался, глядя, как они, один за другим, подходят к пирсам, и первые воины уже выскакивали, чтобы привязать их. На флаге и впрямь был изображен дельфин с изогнутой спиной, словно выпрыгивает из воды. На каждом корабле было по два гарпуна — спереди и сзади. Люди явно были хорошо обучены и держались в строгости. Никаких выкриков или шуток, ни один не сошел с палубы, дожидаясь разрешения, палубы были отдраены, оружие вычищено, даже внешние борта кораблей выглядели чистенькими и недавно выкрашенными.

С одного драккара сильным прыжком на пирс выскочил мужчина с забранными в тугую косу волосами. Больше всего бросались в глаза его плечи. Они были такими широченными, будто он на шею себе положил коромысло или небольшое бревно, а сверху нацепил рубаху. А вот живота, как подобает любому солидному воину, у него не было вовсе.

— Кто лангман сего херада? — зычно спросил он. Голос у него был под стать плечам.

— Я — Эрлинг. А ты никак Флиппи Дельфин, прославленный сторхельт?

— Пока еще хельт.

— Я не ждал таких гостей, потому не подготовился к встрече. Но если есть на то желание, готов устроить великий пир.

— На пирах я побывал изрядно. Я приплыл по делу. Моим людям бы баньку, чтобы смыть морскую соль, да пирогов каких. По хлебу уж больно соскучились, как по твердому, так и по жидкому. А мы бы тем временем потолковали.

Отец усмехнулся в бороду.

— Все сделаем, как пожелаешь, — и роздал указания. Подоспевшего Кнута отвел в сторонку и сказал смотреть в оба за людьми Флиппи. Кто знает, как пройдет разговор? А несколько десятков обученных воинов могут много натворить дел в селении.

Мы вернулись в дом, мать уже успела приготовить какую-то снедь, выставила кружки с пряным пивом на стол. Рабыня поднесла воды гостю умыться с дороги. Флиппи Дельфин едва коснулся воды, а как сел, так сразу схватился за пиво и одним глотком осушил посудину. Мать тут же наполнила ее. Гость пить ее погодил, а перешел к делу.

— Слышал я, у вас тут пробегала тварь земная небольшая.

— Было дело. Хорошо, хоть бед особых не натворила. Добрые воины пришли мне помочь с ней.

— Я бы тоже не отказался поучаствовать. Жаль, далеко был. Пока весть до меня дошла, уже и добычу разделили и торжественный пир провели.

— То слишком слабая зверушка была для такого воина, как ты.

— Слабая-то она слабая, да у нее было то, что мне нужно. А если уж что-то очень надо, сам знаешь, можно и как следует постараться. Я говорил и с Топором, и с Тараном, да никто из них не захотел продать мне добычу.

— А Тинур? У него больше всего был кусок.

— У Тинура сын есть да в команде его некоторые к хельту подобрались. Не продал бы он мне. А вот у тебя иначе все. Сам ты к хельту не рвешься. Сын твой, как погляжу, еще маловат, ему не скоро потребуется подмога. Вот я и думаю, а не продашь ты мне свое сердце? Я хорошую цену дам.

— Продам. Отчего бы и не продать, коли цена будет хорошая, — улыбнулся отец и немного отхлебнул из своей кружки.

— И какая твоя цена? Могу серебром отсыпать, могу оружием отдать, хоть мечом, хоть кольчугой. Если рабы нужны, тут придется подождать, так как с собой рабов не вожу. Что еще? Меха? Скот?

— Серебро, оружие, рабы… Все это хорошо. Вот только я всегда могу взять это у любого торговца, а сердце огненного червя нигде и не выкупишь.

— Как знать. Ты живешь в спокойном месте, твой город никто не трогает, опасных тварей и нет почти. Растишь хлеб, детей, скот. А вот сильных воинов и нет у тебя. Хороший союзник всегда пригодится.

— Пригодится он тогда, когда рядом беда. А если внезапно кто с недобрым умыслом придет, пока союзник откликнется и вернется, только пепелище и увидит на месте Сторбаша.

— Ладно. Говори свою цену. Вижу, есть у тебя на уме что-то. И чудится, что не по нраву мне это придется, — вздохнул Флиппи, и даже плечи его широченные понурились.

— Может, и не по нраву, зато точно по силе. Видать, сам Хунор-охотник привел твои корабли мне на подмогу.

— Хунор? Уж не на морскую ли охоту ты хочешь позвать? — воодушевился Флиппи Дельфин. — У меня есть и китовый ус,